Путеводитель по Черниговщине

фото

 
Заболоченное озеро в карьере по добыче торфа
 

Заболоченное озеро в карьере по добыче торфа

 
Цветы на берегу
 

Цветы на берегу

 
Деревянная церковь в селе Чернотичи
 

Деревянная церковь в селе Чернотичи

 
Пляж на реке Десне в Чернигове
 

Пляж на реке Десне в Чернигове

 
Белый гриб - молоденький крепыш
 

Белый гриб - молоденький крепыш

 
Редкий березовый лес
 

Редкий березовый лес

 
Шлюз на реке Убедь
 

Шлюз на реке Убедь

 
Загрузка сена на прицеп трактора
 

Загрузка сена на прицеп трактора

 
Зеркальное отражение при разливе
 

Зеркальное отражение при разливе

 
Весна на сельской улице
 

Весна на сельской улице

 
Заболоченное озеро в сосновом лесу зимой
 

Заболоченное озеро в сосновом лесу зимой

 
Цветок майор
 

Цветок майор

 
Деревянная церковь в селе Чернотичи
 

Деревянная церковь в селе Чернотичи

 
Фонтаны у городского РАГСа
 

Фонтаны у городского РАГСа

Статьи

Home News

Трилогия - 1. Ключ - Алданов Марк Александрович - читать книгу онлайн или скачать бесплатно книгу

26.09.2017

видео Трилогия - 1. Ключ - Алданов Марк Александрович - читать книгу онлайн или скачать бесплатно книгу

Crash Bandicoot N Sane Trilogy #1 (Emoción al 1000)

Здесь выложена бесплатная электронная книга Трилогия - 1. Ключ автора, которого зовут Алданов Марк Александрович . В библиотеке АКТИВНО БЕЗ ТВ вы можете скачать бесплатно книгу Трилогия - 1. Ключ в форматах RTF, TXT, FB2 и EPUB или же читать онлайн книгу Алданов Марк Александрович - Трилогия - 1. Ключ без регистраци и без СМС.



Размер архива с книгой Трилогия - 1. Ключ = 283 KB

Трилогия - 1. Ключ - Алданов Марк Александрович -> скачать бесплатно электронную книгу

Трилогия – 1

Читальный зал -

Аннотация

Имя Марка Алданова (1886—1957) — русского писателя, эмигрировавшего из России в 1919 году, — известно не многим. Роман «Ключ» — первая книга исторической трилогии об эпохе Октября «Ключ» — «Бегство» — «Пещера».


N Sane Trilogy: Crash Bandicoot 1 JUEGO COMPLETO! #LechuCrashBandicoot

Марк Алданов

КЛЮЧ

Предисловие к первому изданию

Замечания политического характера в предисловии к роману — дело довольно необычное. Они, однако, могут оказаться и небесполезными. Меня упрекали «левые» (впрочем, далеко не все) в том, что я будто бы в ложном, непривлекательном виде изобразил ту часть русской интеллигенции, которая особенно тесно связана с идеями и делами Февральской революции. Упрек кажется мне неосновательным. Думаю, что и в наименее привлекательных действующих лицах романа я, как мог, показал хорошее и дурное в меру — в соответствии с правдой. Может быть, я ошибаюсь, и мне это не удалось. Но какую бы то ни было степень злостности в изображении той или другой части нашей интеллигенции во мне предполагать было бы странно. Никаких обличительных целей я себе, конечно, не ставил. Наше поколение было преимущественно несчастливо — это относится и к радикальной, и к консервативной его части.

Упрекали меня и за «мрачность тона». Я выбрал мрачный сюжет — право каждого писателя, для нас теперь особенно естественное: очень трудно требовать большой жизнерадостности от людей, испытавших и видевших то, что испытали и видели мы.

Скажу еще о другом. Некоторые читатели говорили, что я, под псевдонимами, изобразил в «Ключе» действительно существовавших (или даже живущих ныне) людей. Это легко было предвидеть: всякий роман из современной жизни может вызвать подобное предположение, на мой взгляд, оскорбительное для автора. В «Ключе» не раз упоминаются имена людей, всем известных (Короленко, Милюков, Дурново, Горький, Плевако и другие). Я решился на это не без колебания, опасаясь налета «фельетонности» и «публицистики». Но в кругу, который выведен в моем романе, в разговорах, которые там велись, имена знаменитых современников произносились беспрестранно, и мне казалось, что именно отсутствие этих имен было бы грехом против житейской правды романа. Отсюда, полагаю, чрезвычайно далеко до изображения в беллетристической форме под ложными именами живых людей. Такой прием я считал бы весьма сомнительным и в художественном, и в моральном отношении. Между тем мне неоднократно приходилось слышать (вдобавок всегда по-разному), «с кого писаны» Горенский, Браун, Кременецкий, Федосьев и другие действующие лица «Ключа». Один критик заявил в журнальной статье, что в Федосьеве я портретно изобразил Белецкого, главу департамента полиции. Что на это ответить? Всякий, кто дает себе труд — не говорю, прочесть, но хотя бы пробежать известную записку С. П. Белецкого («Материалы Следственной комиссии»), может убедиться в том, что никакого сходства между ним и Федосьевым нет. Добавлю в качестве курьеза, что мне называли п я т ь адвокатов, с которых будто бы писан (и тоже «портретно») Кременецкий. В этих указаниях нет ни одного слова правды. Единственное невымышленное действующее лицо «Ключа» (Шаляпин) н а з в а н о с в о и м и м е н е м.

Автор

Ноябрь

1929 года

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Смерть жильца квартиры № 4 обнаружила крестьянка Дарья Петрова, швейцариха, как все ее называли в доме, где она исполняла обязанности своего мужа, в прошлом году взятого на войну. Выйдя в шесть часов утра на крыльцо с ведром, тряпкой, щеткой и фонарем (еще было совершенно темно), она вдруг с испугом заметила, что два окна квартиры № 4 ярко освещены. В квартире этой никто не жил. Пожилой господин в золотых очках, который снимал ее уже почти месяц, никогда не оставался в ней до утра. Швейцариха — она потом долго с гордостью рассказывала, что сердцем сразу почуяла недоброе — поспешно поднялась на цыпочках по темной лестнице, зачем-то волоча за собой щетку; но, не дойдя до второго этажа, растерянно сбежала вниз, позвать кого-нибудь из мужчин. Однако мужчин взять было неоткуда — еще и прислуга спала во всем доме. Дарья Петрова снова выбежала на крыльцо, еще раз торопливо взглянула на освещенные окна, затем, собравшись с духом, поднялась па цыпочках к дверям квартиры № 4 и стала слушать. За дверью ничего не было слышно. Это немного успокоило швейцариху: она подумала, что, должно быть, господин в золотых очках был здесь вечером и, уходя, забыл потушить свет. Она постучала, сначала робко, потом громче. Никто не откликался. Дарья Петрова вытащила из кармана связку ключей, отыскала в ней небольшой ключ, придерживая связку, чтоб не звенела, осторожно отворила дверь и, тяжело, неслышно дыша, вошла в переднюю, выставив вперед правую руку с ключами. В передней было темно, очень тихо. Чувствовался легкий, странный запах. Дверь в гостиную была притворена; из щелей над дверью и по сторонам пробивались узкие полосы яркого света. Швейцариху охватил ужас. Прижав под мышкой левой руки палку щетки к сердцу, она правой рукой с ключами быстро потянула к себе дверь — и сразу закричала страшным голосом, точно почувствовав, что теперь в доме можно и нужно кричать, несмотря на ранний час: на полу ярко освещенной гостиной наискось, ногами к двери лежал господин в золотых очках. В доме поднялась суматоха. Электрические лампочки зажглись в разных местах; из дверей квартир стали показываться полуодетые люди и, услышав об убийстве, с радостным оживлением и с испугом бежали будить других, торопливо соображая в то же время, не могло ли что дурное случиться и у них дома. Жилец квартиры № 3, холостяк, статский советник Васильев, узнав о происшествии от своего лакея, сейчас же послал его в участок, а сам в туфлях на босу ногу, старательно затворив на ключ за собой дверь, поспешно вышел на площадку второго этажа. На другом ее конце, перед настежь отворенной дверью квартиры № 4, ахали кухарки. Они с надеждой, как всегда в таких случаях женщины встречают мужчин, отдались под покровительство Васильева. Статский советник боком вошел в квартиру № 4 и, морщась, взглянул на труп господина в золотых очках.

— Может, жив еще? — тихо вскрикнула одна из женщин.

Васильев пожал плечами: с первого взгляда было ясно, что господин в золотых очках умер.

— Какое жив! Не иначе, барин, как коты убили, вот помяните мое слово, — сказала мрачно другая кухарка. — Уж такая проклятая квартира!..

— Какая квартира? — спросил Васильев, недавно поселившийся в доме.

Узнав, что квартира была веселая и что господин в золотых очках (его никто не знал по имени) не жил в ней, а только приезжал с девками, статский советник с любопытством еще раз взглянул на искаженное лицо убитого и снова поморщился.

— Никого сюда не пускать до прихода полиции, — приказал он и раскланялся со спускавшимися по лестнице жильцами третьего этажа. Дама в пеньюаре страдальческой улыбкой извинила туалет Васильева. Они обменялись несколькими словами, чувствуя теперь друг к другу симпатию за то, что не были убийцами.

Внизу послышались голоса. В сопровождении не перестававшей ахать Дарьи Петровой, лакея и еще нескольких человек по лестнице поднимались молодцеватый помощник пристава, околоточный с повязанной черным платком щекой, врач, городовые. Васильев слегка поклонился, назвал себя и принялся было рассказывать об убийстве. Но помощник пристава тотчас его перебил.

— Господа, прошу разойтись! — сказал он.

Эта привычная фраза выходила у него особенно внушительно; помощник пристава очень ее любил.

II

Городовые очистили площадку от посторонних. Помощник пристава, околоточный врач, швейцариха и понятые вошли в квартиру, особенно осторожно ступая. В ту же секунду полицейские шинели с разных сторон отразились в зеркалах ярко освещенной гостиной, так что один из городовых даже попятился в удивлении назад. Дарья Петрова еще раз ахнула при виде трупа, но уже больше из приличия — теперь она боялась не тела, а полиции.

Господин в золотых очках лежал на спине, слегка повернув набок голову. Это был невысокий, хорошо одетый, довольно полный человек, лет пятидесяти, с серым лицом, которое выражало не то ужас, не то физическое мучение. Глаза у него были странно большие, выпученные. Из полуоткрытого рта виднелись желтые зубы. Помощник пристава, веселый, крепкий, жизнерадостный человек, вздохнул и кивнул головой врачу, предлагая ему заняться трупом. Привычный врач опустился на колени перед умершим и стал его осматривать.

Стены большой, высокой гостиной были почти сплошь заставлены высокими зеркалами; пол выстлан красным, местами выцветшим ковром. Мебель состояла из красных плюшевых кресел и мягких широких диванов с множеством шелковых и бархатных подушек. На потолке тоже было большое круглое зеркало, отражавшее расположенную под ним широкую, низкую кушетку. У одной стены находилось механическое пианино. Круглое зеркало на потолке было обведено зажженными лампочками. Много ламп было и по стенам, но они не горели. В углу на столе, покрытом пыльной бархатной скатертью, стояли бутылки, стаканы, тарелки с виноградом и печеньем. Помощник пристава подошел к выключателю и на мгновение потушил лампы. В комнату пробился свет начинавшегося утра. Врач недовольно оглянулся. Дарья Петрова тяжело вздохнула. Помощник пристава снова зажег лампы.

— Ты, баба, как тебя? Сколько комнат в квартире? — сурово спросил он швейцариху.

— Две, ваше благородие, спальня и гостиная, да еще ванна, горячая вода с утра до вечера, — ответила поспешно швейцариха, по привычке выхваляя квартиру, точно для сдачи ее внаем. — Да еще ватер, — добавила она застенчиво, видимо щеголяя этим словом. — Две комнаты, вот тут спальня ихняя… Пожалуйте…

Околоточный отворил дверь в другую комнату и зажег в ней свет. Спальня с нетронутой постелью была значительно меньше гостиной. Пристав, околоточный и Дарья Петрова прошли в нее, оттуда в уборную, в ванную, и снова вернулись в гостиную.

— Ну, что? Как скажете: медико-полицейское или судебно-медицинское? — спросил помощник пристава.

— Нужно вскрыть тело, — ответил врач. — Следов борьбы на теле не видно, однако отравление очень вероятно. Но до вскрытия ничего точно сказать нельзя. Необходим, конечно, химический анализ этого, — добавил он, нюхая жидкость в одном из стаканов.

— А может быть, самоубийство или просто разрыв сердца? — спросил околоточный, с усилием выговаривая слова.

— Не похоже, не думаю… Обстановка не такая, как при самоубийстве.

— Ну, нет, это не самоубийство! — сказал помощник пристава. — И по лицу видно, что убийство. Ясное дело, подсыпали яда… Здесь кроме него был еще кто-то… Эй, ты, баба, пожалуй сюда. Так тебе фамилия жильца не известна?

Дарья Петрова рассыпалась в запутанных объяснениях. Жилец снял квартиру с месяц тому назад, оставил ее за собой, приезжал изредка с женщинами и с господами, отворял двери своим ключом, оставался обыкновенно до полуночи. Она заходила по утрам убирать комнаты. Дарья Петрова все сбивалась на то, как она испугалась, заметив свет в окнах и потом найдя труп. Фамилии жильца не знала.

Помощник пристава и околоточный хмуро ее слушали. История эта была им неприятна. Они прекрасно знали, что квартира № 4 сдавалась, большей частью посуточно, господам, которые туда приезжали с женщинами, не сообщали своих имен или сообщали ложные имена и не прописывались в участке. Происшествие в квартире с непрописанным жильцом грозило и служебными неприятностями, и потерей доходной статьи.

— Сами изволите знать, какая квартира, ваше благородие, — значительным тоном говорила Дарья Петрова.

— Так не знаешь, как звали жильца? — еще строже повторил помощник пристава. — Не прописала?.. Ну, с тобой еще об этом будет разговор, — угрожающе проговорил он. — Иван Васильевич, вы всем сообщили по телефону?

— Так точно, и следователю, и товарищу прокурора, и в сыскное.

— Опять же ждать их по обстоятельствам дела нельзя. Обыск можем произвести и сами. Обыщите его, голубчик. А я буду писать протокол.

В карманах умершего человека нашлись носовой платок без метки, золотые часы «Лонжин», портсигар, бумажник с семьюдесятью рублями и в жилетном кармане немного мелочи рублевыми бумажками и марками военного времени. Больше ничего найдено не было.

— Вот так задача, — сказал угрюмо околоточный. — Ищи теперь, кто таков…

— Найдут! — уверенно ответил помощник пристава. — А в ящиках стола ничего нет?

Он приподнял скатерть и, просунув руку под стол, с трудом отодвинул тугой ящик. В ящике не было ничего, кроме сора по углам. Но в спальной в шкафу помощник пристава обнаружил кое-какие вещи, особого рода фотографические карточки.

— Ах ты… — сказал он с удовольствием, давая себе волю. — Иван Васильевич, полюбуйтесь!..

— Должно быть, из Парижа? — заметил с любопытством околоточный. — Только в Париже такое выдумают.

— Нет, не говорите, и у нас теперь это хорошо работают, — ответил помощник пристава.

III

За дверью послышались повышенные голоса. Вошел один из городовых и с видом одновременно смущенным и озлобленным подал помощнику пристава визитную карточку.

— Черт его принес! — сердито сказал помощник пристава. — Уже пронюхал, собака… Скажи, сейчас к нему выйду.

— Кто такой? — спросил околоточный.

— Певзнер, из «Зари», — ответил помощник пристава и покосился на околоточного, подозревая, что тот из участка телефонировал о происшествии репортеру. Околоточный почувствовал подозрение и, чтобы рассеять его, сказал с горячностью, преодолевая зубную боль:

— И зачем только таких держат в столице? У нас в Харькове при Матвееве его бы в двадцать четыре часа выслали по этапу из города.

— Певзнера выслать? Легче выслать по этапу градоначальника, — ответил помощник пристава и вышел на площадку. На лестнице в отдалении, прижавшись к перилам и друг к другу, толпились люди. На площадке курил папиросу высокий худощавый человек лет сорока, с рыжей конусообразной бородой. Это был журналист Певзнер, сотрудничавший в газете «Заря» за подписью «Дон Педро». Помощник пристава приветливо протянул ему обе руки.

— Альфреду Исаевичу мое почтение, — сказал он. — Уже узнали? Экой вам Господь Бог послал талант! Вася должен бы вас озолотить.

Вася был редактором газеты «Заря».

— Вася озолотит, — кратко ответил Певзнер, не то подтверждая предположение, не то выражая безнадежный скептицизм. — Я, впрочем, зашел сюда случайно. Репортажем, как вы знаете, я давно не занимаюсь, моя специальность политическая информация и большое интервью. Но у нас как раз Гамлицкий в отпуску. Ну, говорите, кого убили?

— Да вот пока не можем установить…

— Не можете установить, — укоризненно сказал дон Педро. — А ну, покажите.

Он двинулся к двери. Помощник пристава учтиво загородил ему дорогу.

— Уж вы, пожалуйста, извините, Альфред Исаевич, — сказал он виновато и необычайно мягко. — Следственные власти еще не прибыли, я пока не могу, не имею права вас допустить в квартиру. Может, еще собачек сюда пустят, ищеек этих — вам же будет неприятно, если собачка за вами побежит, супругу встревожит. После следователя милости прошу, первым пройдете. А теперь уж, пожалуйста, извините.

— Н-да, — сказал Певзнер, признавая справедливость доводов помощника пристава. — Только вот что: я вашего следователя ждать здесь на лестнице не намерен. Тут напротив, за углом, есть трактир, пойду чай пить, кое-что напишу. А вы после следователя, будьте добры, дайте мне туда знать.

— Это с удовольствием… На войне что слышно, Альфред Исаевич?

— Мало хорошего. Гинденбург готовит к двадцатому числу прорыв на рижском фронте. Двенадцатью дивизиями…

— Ах ты, черт! И что же?

— Отступим немножко.

— Беда, просто беда. Да ведь ясное дело, — сказал, понижая голос, помощник пристава, — немцам через Гришку все известно, что у нас в штабе делается. Говорят, двести семьдесят тысяч отвалили ему немцы чистоганом. Видно, дело идет к сепаратному?

— Ну, еще не известно. В сферах вчера сказали, что сепаратного мира не будет. Возможно, впрочем, конечно… Так я буду ждать в трактире, — сказал он и хотел было направиться вниз. Но по лестнице как раз поднимался молодой красивый брюнет с маленькой головой, с черными бархатными глазами, известный сыщик Антипов. Он был одет по самой последней моде — именно так одетых людей старые опытные барышники часто останавливают на улице, предлагая им продать платье. Антипов небрежно поздоровался с Певзнером и уж совсем пренебрежительно с помощником пристава, который с уважением окинул взором его лакированные полуботинки, синие шелковые носки, трость с серебряным набалдашником. Он был без калош и в легком пальто, несмотря на холодный осенний день.

Помощник пристава в кратких словах изложил происшествие, но вид Антипова ясно показывал, что он не слушает и не желает слушать, так как ничего путного все равно не услышит.

— Ладно, ладно, посмотрю, — сказал он и прошел в квартиру № 4.

Помощник пристава последовал за сыщиком. Антипов едва кивнул головой околоточному надзирателю и врачу, быстро окинул взором тело, комнату, заглянул в спальную, в уборную, затем вернулся к телу и долго молча на него смотрел. Помощник пристава, околоточный и даже городовые наблюдали за действиями сыщика с ироническим недоброжелательством наружной полиции к агентам тайного розыска. Сам Антипов их как бы не замечал вовсе. Затем он подошел к столу, на котором рядом с бутылками и стаканами лежали вещи, вынутые из карманов убитого, с досадой пожал плечами и внимательно все осмотрел, ничего не трогая. Помощник пристава давал ему пояснения.

— Сколько раз мы говорили вам, господа полиция, — сказал с гримасой Антипов, — нельзя ни к чему прикасаться на месте криминала. Это при царе Горохе можно было так вести дознание. Ну, какое же теперь может быть дактилоскопическое исследование?.. Вечно одна и та же история! Нонсенс!

— Да мы что же? Мы только из карманов все вынули, — сказал сухо околоточный. — Кому-нибудь надо было это сделать.

Антипов саркастически рассмеялся.

— «…только из карманов все вынули»! Прелестно! — произнес он. — По крайней мере, тело оставлено в том же положении, как найдено? И то слава Богу.

Он вынул из внутреннего кармана пальто небольшой кожаный предмет, похожий не то на дорожный несессер, не то на патронташ, осторожно положил его на стол и открыл. Внутри оказалось множество крошечных отделений, по которым были аккуратно разложены разные вещи: складной аршин, циркуль, какие-то бутылочки, пробирки, бумага. Антипов достал лупу и, нагнувшись над стаканами, долго внимательно их рассматривал.

— Вы, конечно , до вскрытия ничего не можете сказать? — спросил он врача.

— До вскрытия и исследования содержимого желудка медицина ничего точно установить не может, — с некоторым раздражением ответил врач, подчеркивая слово «медицина».

Антипов слегка улыбнулся.

— Ну, и после вскрытия тоже иногда толку мало, — сказал он.

— Думаю, что налицо отравление. Какой яд? Вероятно, не мышьяк. Следов рвоты не видно, правда, это еще не доказательство. Не похоже и на карболку, и на синильную кислоту, их можно было бы узнать по запаху. Может быть, сантонин или атропин, зрачки как будто расширены. Это выяснит исследование желудка… Странно, что так быстро началось разложение тела… Очень важен химический анализ. Пробы жидкости в стакане и в бутылке будут запечатаны сейчас же по прибытии следователя.

— А за песиками вы пошлете? — полюбопытствовал помощник пристава, очень любивший собак и интересовавшийся работой ищеек.

— За песиками? Теперь посылать за песиками нонсенс, — сказал сердито Антипов. — Вы бы еще сначала полк солдат протащили по этой комнате. Тоже типы, — пробормотал он.

Он немного кривил душою. Антипов не любил пользоваться полицейскими собаками, так как это был слишком простой, механический и потому неинтересный способ розыска. Кроме того, ему было обидно, что собака делает его работу.

Сыщик опять подошел к трупу и долго при помощи лупы рассматривал губы, руки, ногти. Внимательно осмотрел и ковер. Собственно, он ничего не искал на ковре, но чувствовал себя Шерлоком Холмсом и немного щеголял приемами перед публикой. Затем он вернулся к столу и осмотрел часы убитого, подняв крышку, причем что-то занес в свою записную тетрадь. Потом подошел к пианино. Сверху лежали ноты — вторая соната Шопена. Антипов с минуту подумал, отозвал Дарью Петрову в переднюю и там долго расспрашивал ее вполголоса. Помощник пристава тем временем составлял протокол, кратко описывая найденные на убитом предметы.

— Смотрите, тут вот еще что есть, — вдруг радостно сказал он. — А мы и не заметили.

В большом бумажнике убитого оказалось еще одно отделение с наружной стороны. В нем лежал свернутый вдвое листок бумаги, счет гостиницы.

— «Палас-Отель», — прочел поспешно помощник пристава. — Что я вам говорил? Вот мы и без лупы установили личность убитого. Счет на имя Фишера — это, значит, и есть Фишер… А счет, кстати, порядочный. За неделю четыреста пятнадцать целковых. Видно, был побогаче нас с вами… Да что же, наконец, следователь? Сходите вы, Иван Васильевич, в трактир и протелефоньте ему еще раз — не до вечера же нам здесь сидеть. Отсюда при нем нельзя звонить, — добавил он вполголоса. — Сходите, голубчик…

IV

Дон Педро вошел в только что отворивший двери трактир, спросил чаю с лимоном и при свете лампы расположился работать. Он вынул из портфеля несколько узеньких длинных полос бумаги, на которые были наклеены вырезки из газет. Альфред Исаевич вел отдел «Печать» в газете «Черниговская мысль». Статью надо было опустить в ящик немедленно, чтобы она ушла еще с утренним поездом. Обозрение печати было, впрочем, уже почти готово. Дон Педро средним пальцем разгладил сырую наклейку на полосе, придавливая отстававшие углы. Это были цитаты из двух реакционных изданий, обвинявших друг друга в получении каких-то подозрительных сумм. Певзнер не без удовольствия прочел вырезки, соображая, сколько именно денег и от кого могла получить каждая газета, затем отцепил из внутреннего кармана самопишущее перо и крупным четким почерком сразу написал под второй наклейкой:

«Комментарии излишни. Вот уж действительно своя своих не познаша. До каких, однако, Геркулесовых столпов цинизма договорились наши рептилии!»

Следующая вырезка была взята из передовой статьи другой газеты, которая, как было известно Певзнеру, досталась новым акционерам и потому меняла направление. Дон Педро быстро пробежал наклеенные строчки и, опять не задумываясь, написал:

«Что, однако, сей сон означает? Уж не „эволюционирует“ ли почтенная газета? А если эволюционирует, то куда и почему? Тайна сия велика есть».

Он посмотрел на часы и, сосчитав число строк, решил ограничиться тремя вырезками. Дон Педро взял из портфеля конверт с надписанным адресом, запечатал письмо и, лизнув, наклеил марку. К его удовольствию, марка сразу плотно, всей поверхностью пристала к тугому конверту. «Кажется, на углу есть ящик», — подумал он: готовые и еще не отправленные письма всегда причиняли ему легкое нервное беспокойство. Он рассеянно положил письмо в карман и стал медленно прихлебывать чай с лимоном. Мысли у него были неприятные. Недавно в редакцию «Зари» заезжал известный адвокат Кременецкий и пригласил к себе на большой прием Васю, обоих передовиков и политического фельетониста. С ним же Кременецкий был, как всегда, любезен и внимателен — он старательно поддерживал добрые отношения с прессой, — однако на прием, где должны были собраться сливки петербургской оппозиционной интеллигенции, очевидно, не собирался его звать. Пришлось оказать на адвоката легкое давление. Альфред Исаевич вскользь заметил, что намерен дать отчет в газете о деле, в котором выступал Кременецкий. Приглашение было получено, но все это оставило неприятный осадок. Дон Педро опять решил, что надо навсегда покончить с репортажем, даже с политической информацией и с большим интервью.

«В передовики меня Вася не примет, — мрачно подумал он. — Но насчет места второго думского хроникера я им поставлю ультиматум. Если не возьмут, ухожу в „Слово“.

Он вспомнил, как за Кашперовым, парламентским хроникером газеты, ухаживали самые влиятельные люди России, члены Думы и Государственного совета, даже министры. Известнейшие ораторы в дни своих речей с тревогой, с миндальной улыбкой искали встречи с Кашперовым. «Да, решительно поставлю Васе ультиматум», — подумал дон Педро, допивая чай.

В трактир вошел околоточный надзиратель с повязанной щекой.

— Где тут телефон? — спросил он засуетившегося полового.

— Ну, что? — окликнул околоточного Певзнер.

— Личность выяснена.

— Поздравляю. Кто же такой? — рассеянно спросил репортер.

— Фамилия Фишер.

— Фишер?.. А имя-отчество?

— Этого пока не знаем. Живет в гостинице «Палас».

— В «Паласе»? — переспросил, встрепенувшись, дон Педро. — Неужели в «Паласе»? Почем вы знаете?.. Послушайте!.. Что, если это Карл Фишер!.. Ей-Богу, он жил в «Паласе»… Почему вы думаете, что это Фишер?

— А вы его знаете? Кто он такой?

— Знаю ли я Карла Фишера? Его все знают, кроме вас… Да не может быть! Карл Фишер убит! Послушайте, какой он из себя? Лет пятидесяти, бритый, золотые очки?.. Что вы говорите!.. Ей-Богу, это он! Человек!..

Дон Педро заторопился и стал быстро дрожащими от волнения пальцами отсчитывать деньги за чай.

Трилогия - 1. Ключ - Алданов Марк Александрович -> читать дальше

Новости

rss